многабукв про дачу
Шесть соток приличной страны
Георгий Бовт о даче как форме жизни
Жизнь в России делится на два периода – дачный сезон (ДС) и все остальное время года (ВОВГ). ВОВГ тянется бесконечно долго, томительно и натужно, через «не могу».
Слякоть, холод, серая мгла, застилающая перспективу бытия непереводимой игрой часовых поясов с человеческим терпением и здравым смыслом: ну почему нужно вставать и что-то делать, ведь это противно всей человеческой природе?
Мысль: ну когда же это кончится? Ну, давай же уже, кончайся. А пока не кончается – годить. Годить до той поры, когда распрямляются ум и воля.
Потому что светло, тепло и кажется, что все можно, что по силам даже то, что и не по силам на самом деле.
Мечты, как мы знаем, имеют обыкновение становиться воспоминаниями, оттого всякие там «нельзя», «не можно» - как бы в это светлое теплое время не считаются. Все как будто было, сбылось, все взаправду.
Ощущение благодати, конечно, проступает урывками в остальное время года тоже, прорываясь сквозь сумрак чаще алкогольным – «эх, хорошо!», но именно на трезвую голову достигает оно особо высокой концентрации на одну заблудшую на неухоженных просторах человеческую душу лишь в пору ДС.
Едва он начинается, этот ДС – без команды и не по указаниям, как мы привыкли, а лишь по наитию, что уже пора, – как дороги забиваются страждущими. Словно лосось на нерест, упрямые «дачующие» обыватели рвутся, вернее, ползут или стоят к заветной цели.
50, 100, 150 километров в даль, в глушь, в замкадье, — только в ДС наш человек, как правило, рискует отправляться в столь длинный путь по тому, что называется у нас дорогами, но таковыми, конечно же, никогда не являлось и не является до сих пор.
И если лосось по большей части погибает, достигнув заветной цели, то дачный человек, многажды и стабильно погибая в многочасовых пробках, сладострастно бросается в эти муки ада раз за разом, каждые выходные, пока, наконец, холод, снег и поджидавшая за ближайшим углом слякотная мгла не вернутся на свое привычное место, и человека нашего не бросит окукливаться до следующего ДС на спасительный диван.
Выехать в час ночи, чтобы к трем добраться. Или лучше в пять утра, чтобы добраться к семи и потом доспать? Или отпроситься с пятницы, чтобы «до пробок» (устойчивое выражение в период ДС) проскочить?
Сторонний человек ни по что не поймет, к чему такие мучения в свободное от работы время. Да еще там убиваться над грядками или розарием так, что потом опостылевший офис покажется санаторием со спа для души, если уж не для ноющего ломотой тела.
И ведь мало кто, имея Ее, Дачку, остается в опустевающем на выходные городе, чтобы насладиться воспоминаниями о том, каким он был некогда, до точечных застроек, доступных автомобильных кредитов и битв за парковку в спальных районах.
Вариантов исхитриться на своем неизбывном пути к эксклюзивным шашлычкам, зажаренным на углях от ящичных досок, у современного дачника немного, на самом деле, поскольку управляющие нашим пространством – это безжалостные люди.
Они, наблюдая из своих чертогов с мигалками за упорством «лососей», кажется, всякий раз придумывают, как еще сильнее осложнить испытание простых обитателей вечно ощерившегося против всего мира нашего необъятного Форта Байярд.
Власти Москвы и Подмосковья, к примеру, затеяли в этом году тотальный ремонт, кажется, всех имеющихся дорог, притом – способом полукустарным, по-нашенски, с иезуитской подковыркой. Чтоб, как говаривал легендарный Сухов, помучились. Мы это любим.
Чтоб огородить половину полос и неспешно, силами одного-двух экскаваторов и десятка таджиков ковыряться в земле и асфальте до осени, оставив потом после стольких усилий нечто разухабистое, но широкое, упирающееся в неосвещенный бетонный надолб, означающий чисто конкретное разделение полос и направлений.
Никаких объездных, гранитную крошку класть в жидкий гудрон прямо под колеса, никаких указателей, никаких машущих на манер пиндосов факелами регулировщиков, предупреждающих о сужении дороги, никаких светящихся (на период ремонта) полос и ограждений.
Эксперимент должен быть чистым, как слеза не усыновленного янки сироты, жестким и бескомпромиссным, - эту дорогу осилит лишь тот, кто достоин носить гордое звание Нашего Человека.
Откуда есть пошло это чисто русское явление, подмеченное еще классиком – Дача, Дачники? Промучившись с разными режимами за последние сто с лишним лет, оно, конечно, сильно изменилось, изуродовалось, огрубело, поснимало с себя белые одежды и кружевные шляпки. Но не извелось.
И явление это есть, на самом деле, отдельный мир. Где нет кретинов-политиков, держиморд-полицейских, чванливых хамов-чинуш.
Трудно себе представить, но там нынче даже Путина – и то нету, не говоря уже о председателе правительства и том, что на даче – все как один беспартийные, не либералы и не шовинисты-патриоты, не государственники и не космополиты, хотя при этом в чем-то – да, почвенники.
Ни один супостат не может вторгнуться в это узенькое пространство, чтобы, грозно поигрывая дубинкой, шашкой, трехлинейкой или автоматом, спросить – так, что это у вас тут, граждане, почему фасад такой, а не эдакий, почему незабудки не по форме посажены, кто разрешил крыжовник воткнуть в этом самом месте, где дозволение санэпидемстанции и Госпожнадзора?
Большевики с неистовством Савонаролы и Игнатия Лойолы боролись – успешно подавив, утопив в крови многие прочие - с «мелкобуржузными проявлениями», которые нет-нет, да и прорастали недозволенными сорняками в нашем «сокровенном человеке», по версии Андрея Платонова вроде бы «не одаренном чувствительностью».
Но не сдюжили, сдались и они, в конце концов. В 70-х партия и правительство (спасибо им за наше счастливое детство) разрешили 6 соток, щитовой домик в 36 кв. м, но чтоб, твари, без печки с трубой в крышу, а только в окно – как бы на времянку, чтоб нельзя было жить постоянно, вторым, неподконтрольным властью жильем и беспрописочной жизнью.
Но времянка таки прижилась и стала претендовать на многое. Именно что на вторую жизнь. Где человек таки проходит не в песне, а в жизни, как хозяин необъятной родины своей. Малой, очень малой, но своей.
Где он сам себе архитектор, агроном-мичурин, где он сам волен ставить себе сортир не там и не так, где скажут, а где ему хочется.
Хотя нормы всякие, разумеется, были, но сокровенный человек их, вопреки своим обыкновенным привычкам в пору ВОВГ, смело и бескомпромиссно отверг. Он почуял себя одновременно Давидом Строителем, Маниловым, мечтающим о частнособственническом прудике с лебедями, и Коробочкой, тащащей на дачный чердак все что ни попадя.
Потому что жалко выбрасывать даже то, что несут на помойку обитатели самых неблагополучных кварталов Чикаго. И не потому, что нищие – они этим свезенным на дачу барахлом никогда так и не воспользуются – а потому что свое.
Чувство собственности – его оказалось не извести никаким коммунистическим идейным заградотрядам. Работники идеологических СМЕРШей, как оказалось, тоже не чужды привычек сеять салат или редиску. И сажать не только людей, но и клубнику.
Причем в отведенных жалких пределах дачный человек ее готов защищать до зубовного скрежета – капканами, колючей проволокой, отравленной для залезших воров водкой, отрядами патрулей-добровольцев.
Не изведи большевики кулаков с обрезами, они бы сейчас как раз снова пригодились, и явление это стало бы воистину всенародно массовым. Единая Кулацкая Россия была бы нынче посильнее любой партии просто жуликов и воров.
Слившаяся от старческого бессилия и маразма советская власть открыла «человеку дачующемуся» новые возможности. Он начал строить «дворцы» — так, как он их себе видит и понимает. Отдельные самоучки, тотчас почуяв тренд, самопровозгласили себя кто архитектором, кто аж целым ландшафтным дизайнером.
Авантюрный успех при этом гарантирован, поскольку мерило его – не профессионализм и подготовка, а самопиар и наглость заламывать цену. Архитектурные изыски, охватившие дачные поселения, эту причудливую смесь американских suburbs с гватемальскими фавеллами, различимые даже с заходящего на посадку самолета, в любых иных местах показались бы чудовищной безвкусицей.
Но у нас это, надо помнить, полет освобожденной фантазии вчерашних (хотя русофобы думают, что вечных) рабов. Не стреляйте в нее из гранатомета изысканной критики на взлете. Она летает так, как умеет.
С помощью хлынувших на рынок новых строительных материалов и инструментов дачный человек открыл в себе такие просторы для творчества и самовыражения, о которых наномодернизаторы из всяких сколково могли бы только мечтать.
«Наконец свободен», — смог воскликнуть, упираясь взглядом в забор, обносящий бескрайние, уходящие за мыслимые горизонты просторы его личных 6 соток, сокровенный дачный человек.
И крик этот не станет сдавленным стоном даже тогда, когда и если окончательно взбесившийся принтер задумает запретить дышать. Цитадель «6 соток» не взять даже ему – ни штурмом, ни измором, ни подлым обманом. На этом даже он обломается, подавившись своим нескончаемым картриджем репрессий.
Собственно, и следователям прийти особенно некуда: садоводческие товарищества – это почти как партизаны, неуловимые в нашем сумеречном и туманном так называемом правовом пространстве.
И в большевистское время «садоводы» были чуть ли не единственным сословием, кому было не только дозволено жить, по сути, вне идеологии, но и действовать. Как это там написано в нашем всенародном Уставе – избирать и быть избранным?
Там всегда были свободные выборы, ни ЦК, ни его ленинское политбюро не могли, да и не хотели навязывать своих председателей дачных кооперативов. Там и по сей день не сыскалось ни одного Чурова – ни федерального, ни местного разлива.
И хотя демократия эта по своей действенности подчас далека даже от приходского уровня 17-го века – по своей эффективности и способности организовать что совместную свалку, чтобы не прямо у себя под носом, что уход за общими дорогами - ее, эту грядочную демократию, все равно хочется потрепать добродушно и ободряюще по затылку, как давеча на домашнем хоккее Путин Фетисова. Приговаривая при этом – «ну хоть так, ну хоть так…»
Так что, томясь часами в душных пробках (спасибо кондиционеру, который даже из болотной Флориды сделал приличное место для житья, но не всем же повезло), не обливайте ненавистью своих соседей.
Помните: каждый из них едет в том числе стричь свой маленький, но газон. Еще каких-нибудь 300 лет – и 6 соток станут, быть может, вполне приличной страной.
Комментарии
Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы оставить комментарий
Другие записи автора
Шванев Александр Вениаминович
Про скважину
Порнографическая история Скважину для воды на моем участке бурили три недели и пока еще не пробурили. Переговоры по телефону и отмены договоренностей насовсем прямо накануне событий я здесь описывать...
Шванев Александр Вениаминович
Трамелька то, оказывается, врубается в мантифер!
Особенности национального строительства своего дома Как наш человек строит дом? Сначала он рисует три этажа на семью из двух человек и думает, где взять денег, которых нет. Идут годы. Денег всё ещё не...
Шванев Александр Вениаминович
1 фото
Чистка снега в СНТ. Ничего сложного, оказывается...
*ссылка удалена*
Шванев Александр Вениаминович
Стасутут и прочим (n+1) детным
*ссылка удалена* Комиссия правительства одобрила внесенный минстроем законопроект, направленный на улучшение жилищных условий многодетных семей. Об это говорится в информационных материалах на официал...